За одну тысячу тенге можно получить возможность не только оказаться в эпицентре тем, волнующих современных казахстанских и центральноазиатских художников, но главное - окунуться в прекрасную историю прекрасной алматинской модернистской архитектуры.
Пройдя с большим удовольствием два с половиной часа сквозь неотремонтированное пространство нового центра современной культуры «Целинный», где все будто сошло с экрана смартфона, где на YouTube крутится очередная захватывающая лекция от Garage, к концу маршрута спросила мужчину с надписью «Күзет» на рубашке “аға, қаншаға дейiн жұмыс iстейсiздер?”, и вышла на открытый воздух.
Смотря не великолепно выполненную и подсвеченную вывеску, я думала о новой нормативности креативного класса, о социальном антагонизме и его связи с классовой борьбой, и о том, как комфортно этому городу, несмотря на все внутренние противоречия.
Алматы всегда будет анклавом всего советского, хранителем этой части нашей истории, ему комфортно в своей историчности, ему комфортно ностальгировать и пытаться консервировать свою историю. И ни у кого не вызывает когнитивного диссонанса, что именно в Алматы зарождается националистическое движение, которое среди прочего конструирует свое “Я” через “Другого” в лице всего советского/царского. Мне всегда было трудно понять, что значит независимость для Алматы.
И все было бы хорошо и даже завидно, что город не впадает в стресс из-за своих внутренних противоречий, если бы не недавняя статья на российском портале, в которой автор неполиткорректно в свете набирающего силу постколониального дискурса назвала Алматы Алма-Атой, тем самым поставила нас в положение, в котором нам нужно формировать конкретные мнения о своей постколониальности.
В то время как автор, обозначив тему постколониальности, и даже культурной неоколонизации, не смогла отрицать нескрываемый, впрочем, факт: Целинный есть филиал Гаража, “проводник нового опыта и знаний как в Москве и, шире, в России, так и за рубежом”.
Нам стоит, на мой взгляд, оставить россиянам их право разбираться или не разбираться в своих неразберихах, и, указав на то, что говоря о нас, им стоит сначала подумать, обратиться все же вовнутрь и протоптать свою дорожку в постколониальной истории и говорить о ней в широких диапазонах и терминах не только искусства и истории, а так же в терминах, например, политической экономии.
Чтобы обсуждать постколониальность, не увязая в истории, избегая мысленной ловушки “главный и единственный колонизатор это советский проект”, расширяя горизонт и не поддаваясь упрощению понятий свобода и суверенность, нам лучше всего переместиться в Астану – лицо казахской независимости, город, построенный без прямой директивы из Москвы.
“…Власти теперь знают, как исправить экономическую проблему - они всего лишь воруют у среднего класса, который ни на что не влияет (выборы это профанация), чтобы прикрыть свои задницы и свою систему. Когда богачи облажались, бедные должны умирать за их ошибки. Не правда ли, прелестное решение!" Это предложения из посмертной записки Джозефа Стака, который решил покончить жизнь самоубийством, символически врезавшись на самолёте в здание службы внутренних доходов в городе Остин, штат Техас в 2010 г.
Если отложить этическую сторону поступка Стака и сфокусироваться на декларированных причинах – разочарованность в государственной власти, крупных бизнес-структурах и правовой системе – то перед нами встает вопрос, тогда кому же жить хорошо, если Стак и такие как Стак, живущие в ржавом поясе США, “самой богатой экономике мира” доведены до бедственного состояния, ведь казалось бы, что избыточность человеческого ресурса характерна сырьевым экономикам вроде наших, где государствообразующие предприятия не нуждаются в 18 миллионном населении, а вполне могут обходиться несколькими сотнями тысяч, и государству приходится раздуваться, чтобы трудоустроить население, что подтвердилось недавно в очередной раз, не для первых экономик мира. Оказывается, вывод реального производства и вступление страны в стадию «финансиализации» капитала имеет схожие проблемы как и ресурсные экономики. А о чем говорит нам арабская весна, откликнувшаяся движением Occupy в “развитом мире”?
Я думаю, это все говорит нам о том, что сегодня, когда противостояния капиталистического и социалистического миров больше нет, когда прошла эра завоеваний, когда империи распались, и мы вступили в эру постмодернизма, нравится нам это слово или нет, стало трудно локализовать колонизирующую структуру, субстанцию. Она постоянно ускользает за неимением живого обидчика, обидчик будто растворен в воздухе, а обиды угнетенных высказываются в никуда.
И здесь подсказки дает нам официальный нарратив Астаны. Астана как Сингапур, Астана как Дубаи, Астана не Астана, а коллаж из солнечного пояса Америки, успешного южного Китая, кусков стеклянных небоскребов азиатских тигров...
Вероятно, эта субстанция есть капитализм, но только понятый не в марксистских терминах, а в исторических, как то описано в magnum opus итальянского экономиста и исторического социолога Джованни Арриги. Согласно Арриги, капитализм есть нечто, что не имеет никакого отношения к справедливости, рынку, демократии или отдельно взятой стране, это структура, замкнутая в себе, которая воспроизводит себя в отрыве от всего, что мы традиционно хотим на нее возложить.
Такая постановка вопроса кажется мне самой продуктивной для того, чтобы помыслить выходы из ситуации.
Автор: Асель Мукашева, публицист